Идеографический барьер
Михаил Пикитан и Юрий Шлёнский
Современное западное общество не может быть адекватно описано науками вроде социологии, экономики или психологии, независимо от того, применяются они порознь или вместе. Попытки подобного описания всегда приводят к неполному результату.
Причина этого такова. Все перечисленные науки построены по одному и тому же образцу, который можно назвать "математическим естествознанием". Наиболее полно этот образец реализован в физике. Общественные науки внешне не похожи на физику, но в некотором смысле подражают естественным наукам, хотя и не всегда успешно.
Суть естественнонаучного подхода в интересующих нас аспектах можно упрощённо сформулировать так. Исследователь видит перед собой объект исследования, природу. Природа обладает наблюдаемыми свойствами, в некотором смысле объективными. Свойства природы сначала подвергаются систематическому описанию. На определённом этапе обнаруживаются количественные свойства -- такие свойства особенно интересны и важны. Потом собранный материал обрабатывается. Обработка имеет целью нахождение законов. Законы можно понимать в платоновском смысле как объективно существующие. Можно понимать их как привносимые субъектом; при этом приходится сделать оговорку, что природа, в описание которой законы привнести нельзя, не может быть изучаема. Для наших целей различие в этих подходах несущественно. Конечной целью исследования является построение рациональной модели природы. По мере усложнения модель эта становится математической.
Объектом исследования физики является собственно природа, физический мир; "природа" психологии -- человеческая психика, природа социологии -- общество, природа экономики -- процессы производства и обмена. Принципиально важно для нас здесь следующее обстоятельство. Законы природы предполагаются простыми. Господь Бог, согласно известному афоризму Эйнштейна, изощрён, но не злонамерен. Математическое естествознание, таким образом, пригодно к изучению изощрённой, но не злонамеренной природы.
В этом и состоит принципиальное ограничение. Достаточно развитое общество именно злонамеренно. В слово "злонамеренно" мы не вкладываем здесь никакого этического смысла; имеется в виду некоторая специфическая гносеологическая характеристика. Попытаемся проиллюстрировать суть этой характеристики при помощи математической аналогии.
В XX столетии бурно развивались две области прикладной математики, теория кодирования и криптография. Обе эти науки изучают один и тот же процесс, а именно передачу информации, но рассматривают они его с принципиально разных позиций. Подход теории кодирования аналогичен описанному выше естественнонаучному подходу. Предполагается, что передаче информации мешает шум. Шум возникает случайно. Естественно постулировать, что шум описывается простыми вероятностным соотношениями. Теория кодирования имеет целью разработку эффективных методов передачи информации, устойчивых к искажениям, вносимым шумом. Эффективность может пониматься в разных смыслах; таким образом встаёт задача построения кода, т.е. метода передачи информации, у которого оптимизированы те или иные параметры.
Задача криптографии совсем другая. По определению Гольдрайха [1] криптография имеет дело с системами, устойчивыми к намеренным (точнее, злонамеренным, "malicious") попыткам помешать их правильному функционированию. Криптография в узком смысле занята построением таких систем; попытки помешать их функционированию относятся к области криптоанализа.
В простейшем примере криптограф разрабатывает шифр. Цель шифра -- передать сообщение конкретному получателю, скрыв его от остальных. Криптоаналитик стремится нарушить нормальное функционирование системы, т.е. прочитать сообщение, не будучи при этом тем самым предполагаемым получателем.
Криптограф, таким образом, борется не с шумом, а с противником ("adversary"). Противник -- не природа; он разумен, действует планомерно, и, главное, он злонамерен.
Развитое общество именно таково -- оно сконструировано, причём с таким расчётом, чтобы противостоять попыткам нарушить его функционирование. При том в обществе, конечно, действуют и законы, аналогичные законам природы. Их можно сравнить с правилами шахматной игры. С правилами нельзя бороться, но по правилам можно играть и обыграть противника. Правила действуют одинаково для обоих игроков, но один из них выигрывает, а другой проигрывает.
Сложно представить себе полностью сконструированное общество; в самом деле, ни один политтехнолог не способен накормить тысячу голодных пятью хлебами. В то же время полностью "природное" общество если и существовало, то на заре цивилизации. Солон, дающий Афинам законы, уже занимается конструированием общества. Однако, естественно разделить общества на "скорее природные" и "скорее сконструированные". Первые могут изучаться математическим естествознанием, т.е., будучи применёнными к ним, социология и экономика дают приемлемые результаты. Вторые общества математическим естествознанием адекватно описаны быть не могут; оно способно давать только частные результаты очень ограниченной применимости. Назовём первые общества номотетическими, а вторые - идеографическими (как дань неокантианскому разделению наук на науки о природе и науки о духе).
Можно сказать, что и в номотетическом и в идеографическом обществе действуют одни и те же шахматные правила. Но в номотетическом ходы делаются случайно, и ход игры может изучаться статистическими естественнонаучными методами. В идеографическом же обществе ходы делаются осмысленно. Для стороннего наблюдателя это должно выглядеть как странная аккумуляция случайностей. Случайности вдруг начинают работать в одном направлении.
Огрубляя ситуацию, в развитии общества можно выделить момент перехода из первой категории во вторую. Назовём его идеографическим барьером. В принципе можно представить себе постепенное превращение общества из номотетического в идеографическое; однако, по-видимому, в большинстве случаев это происходит скачком.
Переход барьера наблюдаем, например, по следующей причине. Общество, только преодолевшее его, получает немедленно огромное преимущество над соседями. Оно становится в некотором смысле сверхцивилизацией, и демонстрирует удивительные свойства, выделяющие его среди окружающих его социальных организмов. Разумеется, не в интересах такого общества помогать соседям переходить барьер, кроме некоторых особых случаев, о которых мы скажем ниже.
Разумеется, не всякое общество вообще преодолевает этот барьер, однако в истории человечества несложно выделить общества, преодолевшие его.
